Роман в стиле пионерской готики

Иллюстрация к "Детям Синего фламинго"

С термином "пионерская готика" или "пионерско-готический роман" мне довелось столкнуться совсем недавно. Особенности поисковых машин иногда позволяют попасть на совершенно странные случаи использования знакомых терминов. К слову, в Интернете не так уж много статей о "пионерской готике", я нашел буквально две. Одна - довольно поверхностная на мой взгляд заметка в ЖЖ. Другая - ответ на критику. Интересно, что ответ писал Владислав Крапивин, знаменитый писатель, автор культового цикла "Мальчик со шпагой". В гневной отповеди критику, использовавшему термин "пионерско-готический роман", собственно о термине почти ничего не говорится, не объясняется, но между делом писатель признается, что это выражение "показалось даже остроумным, не лишённым определённой наблюдательности и вполне пригодным для «фэновских» тусовок." В статье из ЖЖ имела место как раз тусовка, пусть и не совсем фэнская, но зато заметка раскрывала существо так заинтересовавшего меня термина.

Итак, если абстрагироваться от исходного значения термина "готика", то "пионерский" ее вариант сводится к сюжету детской литературы (т.е. для детей, а не про детей для взрослых), в котором герой сталкивается с параллельным миром, элементы коего или он весь выглядят пугающе, а то и являются воплощением ужаса. Коль речь идет о параллельных мирах, можно добавить, что "пионерская готика", как правило, является поджанром детской фантастики. Как правило, но видимо не всегда.

Кроме того, мы могли бы использовать термин "детская готика", но говорим "пионерская" и это должно быть чем-то обосновано. Кажется, я уловил, чем именно. В советской детской литературе этого стиля герой не просто борется/преодолевает нечто ужасное, он это делает не только ради себя и даже не столько. Он побеждает ужас ради общества, порабощенного этим ужасом. В "пионерской готике" главный персонаж часто является освободителем с элементами культурного героя. Самые же "готичные" персонажи соответственно оказываются поработителями или их орудием. Это существенные особенности идейной основы советской литературы, которая пропагандирует главного героя воспитанного в духе идеалов социалистического общества. Конечно, подобные герои и сюжеты есть не только в советской литературе, наверняка их полно в западных книгах стиля фэнтэзи, но романы и повести для детей из СССР имели эту особенность в промышленных, так сказать, масштабах. Для советской школы это было спецификой жанра.

Классическим произведением этого стиля может быть стоит назвать "Дети синего фламинго" В. Крапивина. Я не так много произведений такого рода могу вспомнить, поэтому именно данная книга мне пока кажется подходящей в качестве эталона стиля.

В "Синем фламинго" мальчик, главный герой, попадает на невидимый остров, в котором местная элита правит посредством запугивания населения монстром. Вот этот-то монстр служит поверхностным маркером стиля, он пугает не только население, но и героя, а через него - читателя. Но это на поверхности. В глубине основным страхом героя и читателя, на мой взгляд, оказывается реалистичность смерти. В смысле ее близости, вероятности настигнуть ребенка. При этом, сам монстр пугает только раз, остальные случаи это угроза казни и ожидание ее в темнице, гибель товарищей от пуль, угроза погибнуть от них же во время бегства. Смерть ходит в книге рядом. Она начинает давить своей близостью еще в "нормальном" мире, где пропал без вести и, вероятно, погиб соседский мальчик. По ходу действия смерть только расширяет масштабы своего присутствия.

Монстр, при всем его чудовищном виде и могуществе, скорее заслоняет саму смерть, чем служит олицетворением ее. Страх перед чудовищем, как мне показалось, прежде всего отодвигает страх читателя перед смертью.

Я прочитал эту книгу всего месяц тому назад. Прочитал залпом. Мне понравилось. Если бы я прочитал ее в детском возрасте, вся гамма чувств от заинтересованности, жажды новизны, страха и ненависти прошла бы через меня как веер разноцветных лучей. В 40 лет книга читается без таких ощущений, но с не меньшим интересом и с радостью следования за талантливым автором.

Сразу скажу, что книга не мрачная в основе своей. Как и другие прочитанные мною произведения Крапивина, она славит жизнь, силу воли и ум, побеждающие все страхи и подлость.

Так вышло, что я не читал повесть Аркадия Гайдара «Судьба барабанщика», которую автор заметки в ЖЖ, считает образцовым произведением субжанра "пионерской готики". Не попались мне и «Королева Зубная Щётка» Софьи Могилевской, «В Стране Невыученных Уроков» Л.Гераскиной и мультфильм «Вовка в Тридевятом Царстве». Мимо меня прошли «Трое на острове» Виталия Губарева, но «Королевство Кривых Зеркал» я читал и смутно помню.

В том же стиле книги попадались мне на протяжении детства довольно редко, но всякий раз читались мною с огромным интересом. Я не запомнил названий и авторов таких сюжетов, как попадание героя в мир, который захвачен некими разумными и прямоходящими крокодилами, заставляющими детей работать (крутить некое огромное колеса, вызывающее теперь ассоциацию с "Конан-варваром"). Также не помню никаких данных о книге с остроумным сюжетом, где выписан мир, которым правят гигантские мыльные пузыри, носящие алебарды и прочее оружие.

В общем, надо признать, что в советское время подобные книги хоть и относительно редко, но появлялись. Во многих из них собственно атмосферы страха практически не было, что по идее могло бы исключить их из младших братьев готического романа. Страх присутствовал в пионерских параллельных мирах в виде запуганности населения этих миров, но он почти не воздействовал на читателя. По крайней мере, на меня.

Сегодня романы ужасов или фантастика с элементами хорруор для детей стали обыденностью. "Гарри Поттер" и "Рыцари Сорока островов" Лукьяненко выводят жуткие элементы параллельных миров, играючи и без лишних терзаний об ощущениях детской аудитории. Хорошо это или плохо, сказать не могу. Но жизнепобеждающий элемент в книгах Крапивина мне продолжает нравиться, пусть он и смотрится несколько примитивно на фоне современной детской фантастики, нагнетающий реалистичные переживания в фантастический сюжет.

Заметка в ЖЖ о "пионерской готике"

Ответ В. Крапивина на критику его произведений